"Крымское подполье
- самоотверженная дорога к Победе"

Уважаемые пользователи
обращаем ваше внимание на то, что информационный дайджест сформирован
на основе фонда библиотеки КМК и рассказывает о подпольщиках
и подпольных организациях Крыма,
внесших значительный вклад в освобождение полуострова
от немецко-фашистских захватчиков.
В разных форматах представленный материал на бумажных носителях доступен для ознакомления
в читальных залах библиотеки колледжа, а тематически объединенные выдержки из печатных
источников показаны на данной web-странице.

....В Симферополе первую подпольную организацию создал оставленный в тылу врага обкомом партии Ф. И. Беленков. Сразу же после прихода захватчиков он стал собирать вокруг себя актив, в основном из обслуживающего персонала больницы, куда, как уже говорилось, был устроен в целях конспирации сторожем. В конце ноября 1941 года организация насчитывала 15 человек. Подпольщики имели радиоприемник. Сводки Совинформбюро и другие сообщения московского радио они размножали от руки и распространяли среди населения.

...Самой большой была группа И. И. Носенко. Она занималась пропагандой. Члены группы комсомольцы Л. Г. Тарабукин, В. В. Дацун, В. Я. Иванов из отдельных частей собрали радиоприемник, принимали сводки Совинформбюро, переписывали их от руки и распространяли в городе. Из их листовки симферопольцы узнали радостную весть о разгроме фашистских войск под Москвой. Вслед за этой листовкой подпольщики распространили обращение Крымского обкома партии «К населению оккупированных районов Крыма».

     В нем говорилось: «Дорогие друзья! Пробил час расплаты с кровожадным врагом – гитлеровскими бандитами. Повсеместно героическая Красная Армия перешла в контрнаступление. Провалились планы немецкого командования о взятии Ленинграда и Москвы. Нами очищены от немцев Ростов, Елец, Тихвин, Клин, Калинин, Волоколамск и многие другие города и села».

....В Симферополе в начале 1942 года новые подпольные организации были созданы беспартийной учительницей А. А. Волошиновой, коммунистами П. П. Топаловым, Я. П. Ходячим, С. В. Урадовым, С. Е. Козловым. Организации быстро росли. К концу 1942 года на хлебозаводе действовало 90 подпольщиков (руководитель П. П. Топалов), организация Я. П. Ходячего объединяла уже 10 групп2, организация С. В. Урадова и С. Е. Козлова увеличилась до 70 с лишним человек и также рассредоточилась на группы, во главе которых встали Н. А. Барышев, Н. П. Кокошкина, Н. И. Потемкин и другие.В Феодосии подпольную организацию возглавляла беспартийная патриотка Н. М. Листовничая, работавшая до оккупации заведующей детскими яслями на табачной фабрике.

....В апреле 1942 года гитлеровцы начали массовый угон молодежи на работу в Германию. Вначале они придавали этому видимость добровольности. Фашистская печать, радио, кино на все лады расписывали блага, которые ждут тех, кто согласится гнуть шею на немецких заводчиков и помещиков. Эта пропаганда, естественно, не имела успеха, и фашисты очень скоро перешли к насильственным действиям. Подпольщики делали все, чтобы сорвать преступную затею оккупантов. Так, в селе Абрикосово Первомайского района гитлеровцы провели собрание молодежи, на котором попытались склонить юношей и девушек добровольно выехать в Германию. Желающих не нашлось. Тогда была проведена насильственная запись. Комсомольцы-подпольщики обошли все дома, рассказали, что ждет советских людей в Германии, помогли многим молодым людям спрятаться. В день отправки на сборный пункт никто не явился.

     К началу 1943 года в Крыму боролось с врагом более 100 подпольных групп и организаций, объединивших свыше 1 300 человек. Это были уже б основном обстрелянные организации: они знали повадки гитлеровцев, приспособились к условиям «нового порядка», были тесно связаны с партизанами, имели единый руководящий центр — областной подпольный комитет. Теперь они были способны к решению больших и сложных боевых и политических задач.
     Важным направлением деятельности подполья являлось вызволение советских воинов из плена и переправка их к партизанам. Вот, например, как работали по освобождению военнопленных феодосийские подпольщики.

      По инициативе руководителя подполья Н. М. Листовничей в феодосийском лагере для военнопленных была создана подпольная группа. Она выявляла наиболее стойких воинов и совместно с городскими подпольщиками организовывала их побеги. С конца 1942 года, после установления связи с областным подпольным комитетом, феодосийские подпольщики усилили эту работу. Освободившихся военнопленных направляли в лес, где из них был создан партизанский отряд. В одной из докладных записок областному подпольному комитету Н. М. Листовничая писала: «...мы приступили к освобождению людей из фашистского плена и, одевая их во все то, что могли достать, отправляли в лес с целью организации отряда. Таким образом из лагеря военнопленных освобождено и послано в отряд 55 человек лучших людей. Кроме этого 3 человека отправлены на катере на Большую землю. Таким образом, партизанский отряд организован и функционирует. В данное время проводится работа по созданию диверсионных групп. Работа по освобождению людей проводится. Отряд, находящийся в лесу, снабжается за счет личных средств подпольщиков. Вам послана карта города с обозначением на ней огневых точек и всевозможных укреплений».
     Подпольщики Ялты выпускали газету «Крымская правда», пользовавшуюся большим авторитетом среди населения. Она рассказывала, как нужно бороться с врагом, призывала не сдавать оккупантам продукты питания, одежду, всячески срывать работу предприятий и учреждений. Почти в каждом номере печатались сводки Совинформбюро. 15 сентября 1943 года в обращении «К народам Крыма» газета писала: «Товарищи! Еще раз весь мир убеждается в могуществе нашей Красной Армии. Близок тот день, когда фашистские псы будут изгнаны из пределов Крыма...»
      Значительно усилилась и боевая деятельность симферопольских подпольщиков. Смелые диверсии на железной дороге совершали в Симферополе подпольная группа В. К. Ефремова, в Остряково (бывший Сарабуз) – группа Н. П. Шевченко, на аэродроме – группа В. А. Массунова и другие.      Действовавшая в депо станции Симферополь группа во главе с Т. В. Маликом заложила мину в пульмановский вагон с бочками горючего. Взрывом разнесло вагон, груз его сгорел. 16 февраля 1944 года группа В. К. Ефремова взорвала железнодорожный состав, в том числе цистерну с бензином и 36 вагонов с различными грузами. В Остряково подпольщики подорвали состав с боеприпасами. При этом было уничтожено 10 вагонов и разрушено полотно железной дороги, движение по которой прекратилось на сутки1 2 3. Члены той же организации Н. П. Шевченко, А. П. Каминский и другие с ноября 1943 года по апрель 1944 года засыпали стеклянным порошком буксы у 207 вагонов.

      Активно участвовали в боях за освобождение родного города подпольщики Севастополя. Используя сведения, полученные от подпольщиков, советская авиация и подводные лодки уничтожали вражеские суда. В ночь на 8 мая подпольщик М. Балашов по заданию руководителя подпольной организации пробрался в Инкерман, уже занятый Красной Армией, и сообщил командованию о положении в Севастополе, об укреплениях и расположении огневых точек врага. Он провел в город передовые части Красной Армии и вместе с ними участвовал в боях.

     Вместе с советскими войсками в завершающих боях отважно сражались подпольщики Ялты, Евпатории, Джанкойского, Белогорского, Нижнегорского и других районов. Многие подпольные группы влились в партизанские отряды и в их составе участвовали в боях за освобождение Крыма.

     Им навсегда только девятнадцать. И мечты о профессиях инженера, лётчика, авиаконструктора, учителя не реализованы, и великие картины, стихи, музыка ими, талантливыми, не созданы. Эти ребята остались там, в тяжёлых днях фашистской оккупации, в родном Крыму, за который до последнего боролись. Нет, не с оружием в руках: на фронт не мобилизовали, в 1941-м они учились лишь в восьмых классах, а до воссоединения с партизанами, до полученной винтовки дожили лишь двое. Боролись листовками, в которых вселяли в земляков веру в Победу, боролись диверсиями, десятки мин, самодельных и переданных партизанами, наносили урон врагу. Маленькое народное ополчение в оккупированном Симферополе, так рано повзрослевшие ребята, подпольщики-комсомольцы.

     Их было много в Крыму, комсомольцев и пионеров, от восьми до семнадцати, 75 лет назад, в 1941-м, наравне со взрослыми вступивших в борьбу с фашизмом.
      Надя Лисанова в Ялте, Толя, Юра и Митя Стояновы в Старом Крыму, Витя Коробков в Феодосии, Володя Дубинин в Керчи, Вилор Чекмак, Валерик Волков в Севастополе, Вася и Ваня Гнатенко в Симферопольском районе, Володя и Лёня Боронаевы, Зоя Рухадзе, Юра Носенко, Коля Долетов, Шамиль Семирханов, Юра Рожков, Эдик Касатов, Люся. Сероичковская, Вера Гейко, Володя Дацун, Олег Савватеев, Володя Соколов в Симферополе и многие другие, известные и неизвестные юные герои войны. В память о ком-то на могилах цветы, имена на адресных табличках, а кому-то памятником стала сама крымская земля, спасённая в страшную войну и их юными жизнями.

     О Сене Кусакине теперь перешёптываются листья красного клёна на мемориале на месте бывшего фашистского концлагеря в совхозе «Красный» (Мирное, Симферопольского района). Их высадили в сквере памяти на месте бывшей плахи в конце колхозного сада, где фашисты сжигали людей, живых и мёртвых, укладывая друг на друга на рельсы, обливая горючим. Семёна, 19-летнего секретаря Симферопольской молодёжной подпольной организации, летом 1943-го сожгли не в общей массе – после жестоких пыток не предавшего друзей патриота сожгли, привязав к яблоне. В год начала войны парень, окончивший семилетку в симферопольской школе №1, поступил в севастопольский строительный техникум, в эвакуацию с ним не уехал, вернулся домой. Чтобы не угнали в Германию, устроился слесарем на авторемонтный завод, где организовал небольшую группу, которая «больше портила, чем чинила». Потом друг Боря Хохлов позвал в создаваемую группу подпольщиков, и вскоре Сеню единогласно избрали секретарём молодёжной организации. Комсомольцам удалось наладить связь с партизанами, из первого похода в лес парень принёс листовки, газету «Красный Крым», так тогда называлась «Крымская правда», а при подготовке ко второму походу его арестовали – нашёлся предатель среди знакомых. Его пытали в тюрьме на улице Студенческой, потом в концлагере «Красный», а он лишь повторял фашистам, что готов умереть за Родину.

     И его друг Боря Хохлов отдал жизнь за неё. «Перед лицом моей Родины, перед лицом моего народа клянусь быть до последнего своего дыхания преданным великому делу освобождения моей Родины от немецко- фашистских захватчиков, отдать этому делу все свои силы, а если потребуется, и жизнь». Это клятва Симферопольской молодёжной подпольной организации, созданной учениками 1-й и 14-й школ, Борис, создавший её вместе с другом-соседом Колей Долетовым, одноклассниками Владленом Ланским, Лидой Трофименко, был комиссаром. Руководил агитационной группой, заботился о подпольной типографии и о том, чтобы на заборах и столбах появлялись листовки «Вести с Родины» с призывом сопротивляться врагу, со сводками Совинформбюро, которые тайком удавалось слушать ребятам. «Смерть немецким захватчикам!» – каждый раз призывали комсомольцы «СПО». А ещё парень отлично рисовал и научился подделывать документы – штампы, почерк, подписи – это очень помогало симферопольцам: кому в карточках биржи труда ставил штамп об инвалидности, кому изготавливал служебные удостоверения – благодаря этому очень много людей избежало угона в Германию. Его самого по предательству арестовали 7 декабря 1943-го. Сначала – застенки на Студенческой, потом на Луговой (ныне Богдана Хмельницкого). Бесконечные фашистские пытки и стойкость парня. Казнили там же, на Луговой, – спустили голодных собак, которые загрызли до смерти. После освобождения города на стене одной из гестаповских тюрем прочли строки: «В эту конуру был засажен Хохлов Борис. Навек, друзья мои, прощайте! Прости меня, родная мать! Родные, вы не забывайте, здесь мне придётся погибать».

     Не увидели больше сыновей мамы Семёна и Бориса, не увидела мама и Женю Семнякова, ещё одного подпольщика СПО, руководителя первой диверсионной группы. Его усилиями взлетела на воздух фашистская автобаза с большим складом бензина на улице Битакской (ныне Киевская), чтобы знали фашисты, а симферопольцы верили: «Ни город, ни страна не сдадутся!». Отцы Семёна и Бориса погибли в боях за Севастополь, а Женин сражался с фашистами в Северном соединении партизан. К партизанам в декабре 1943-го, после ареста Бориса Хохлова, было решено вывести остальных молодых подпольщиков. И уже там сражался с врагом отважный комсомолец. Когда при прочёсывании леса фашисты подошли вплотную к отряду, в котором было ещё и гражданское население, Женя вступил вместе со всеми в бой, был ранен, с помощью раненного друга Шамиля Семирханова (его родные в Симферополе стали сотрудничать с врагом, а он ушёл к подпольщикам) добрался к подножию горы Яман-Таш. Там они и считаются пропавшими без вести после вражеского авианалёта, по другой версии, ребят взяли в плен и уже в Симферополе расстреляли. Где и когда это произошло - неизвестно: возможно, в Дубках, возможно, на Красной горке.

     Неизвестно и где теперь тот давно заросший холмик на опушке леса, ставший могилой для подпольщицы СПО, руководителя второй диверсионной группы Зои Жильцовой. После семилетки она вынуждена была пойти работать на шурупно-гвоздильный завод – умерла мама, отец, комиссар, погиб, надо было как-то жить. Работа помогла в фашистскую оккупацию: дала пропуск для хождения по ночному городу, возможность оставлять мины. Вместе с работавшим на железной дороге подпольщиком Володей Боронаевым устроила «салют» в честь годовщины Октябрьской революции – фашистский эшелон потерпел крушение недалеко от города - сработала мина, заложенная в одном из вагонов. Девушка ненавидела врагов «за смерть отца – комиссара гражданской войны, за то, что отняли у неё детство, искалечили юность, замучили в застенках друзей и товарищей, знакомых и близких, исковеркали всю жизнь родного города», боролась до последнего. Даже болезнь сердца не заставила её забыть о борьбе. Зою не успели переправить к партизанам, откуда, может быть, удалось бы добраться до госпиталя на Большой земле. Донесли только до кромки леса, сердце не выдержало.

     Им навсегда девятнадцать. Мечты о будущей жизни, о профессиях остались нереализованными, лишь одна, самая заветная, сбылась: родной город, полуостров, страну освободили от фашистов. И в этом их заслуга, юных героев из Симферополя, защитников крымской земли, комсомольцев, чьих могил уже, увы, не найти.

     А многим и 16 ещё не было, просто война заставила враз повзрослеть. Теперь уже не до игр, юношеской романтики, не до учёбы даже, хотя и были они на хорошем счету в симферопольской школе №1. Только бороться, только побеждать, не страшась, не таясь – так решили для себя ребята из Рабочей слободки и поклялись: «Кровь за кровь, смерть за смерть!».

     Первая операция
     Рабочая слободка – это район нынешних улиц Железнодорожной, Гагарина, Павленко, Речной, парка имени Гагарина в Симферополе. Здесь жили Вася Бабий, Толик Басс, Женя Федотова, Володя и Вика Енджеяк, Митя Скляров, Женя Демченко, Петя и Гриша Бражниковы, Вася Алтухов, Боря Еригов. Читали книжки, дружили, влюблялись, играли в городки и домино. Но это до войны, до оккупации Симферополя фашистами. После все мысли были лишь о борьбе. Впрочем, «в домино поиграть» всё же собирались – в домике на Речной, 68, у Бориса Еригова – там у ребят была явочная квартира: они создали подпольную группу. Руководителем стал Василий Бабий, будущий почётный гражданин Симферополя, заместителем – Владимир Енджеяк, позже вместе с журналистом Анатолием Кузнецовым он напишет о друзьях книгу «Особая диверсионная».
     Но «особыми» они станут потом, когда Василий познакомится с Анатолием Косухиным, будущим руководителем симферопольской молодёжной подпольной организации (СПО), ныне тоже почётным гражданином Симферополя.
    А пока ребята, большинство из которых устроилось работать на железнодорожную станцию, распространяли листовки, искали оружие.

      Среди металлолома, сваленного фашистами на товарном дворе, удалось найти стволы винтовок с затворами, ложи. Собирал «технарь» Дмитрий Скляров, ещё до войны у себя во дворе в маленькой мастерской помогавший соседям в починке домашней утвари. Боезапас хранили на территории аптечного склада, где находился домик Ериговых. Там, тоже до войны, Борис устроил в куче пустых ящиков тайник, чтобы интереснее было играть в «красных и белых». Теперь в войну они уже не играли, они в ней жили.

     На первую боевую операцию пошли впятером – пробовать оружие против фашистского эшелона, уходившего на Керчь. Владимир Енджеяк вспоминал: «Пошли я, Скляров, Еригов, Алтухов и Бабий. Зашагали по степи на железнодорожный перегон Симферополь – Кара-Кият (Битумная). <...> Время тянулось медленно. Мы промёрзли, дрожали. Это, наверное, была и нервная дрожь. Всё же первая боевая операция. Как только состав поравнялся с нами, Вася крикнул: «По фашистам – огонь!». Раздался залп, другой.... Мы дружно обстреливали вагоны».

     Добывая «шкуры»
     Стрелять потом приходилось часто и не только из самодельного оружия: захватили и немецкое. Они уже стали «Особой диверсионной», выполняли задания подпольного комитета, каждый раз рискуя жизнями. Подбрасывали в топливо «угольки», толовые шашки с детонатором, – десятки вагонов с фашистами от их взрывов ушли под откос. Вывели из строя деповские цеха, взорвали склад боеприпасов в совхозе «Красный», где фашисты устроили концлагерь, и водонапорную башню. Кстати, динамит для этого передали подпольщики театральной группы «Сокол». Борис Еригов очень дружил с Олегом Савватеевым из неё. Затем подпольный комитет доверил ребятам взорвать резервуары с горючим на вокзальном складе: чтобы подобраться к ним, получили два комплекта немецкого обмундирования. Возможно, как раз те, что смог однажды вынести с фашистской квартиры Олег Савватеев. Задание выполнили, а потом и сами решили раздобыть «волчью шкуру», как называли фашистскую форму.

     Неподалёку от слободки, в здании картинной галереи (ныне – Художественный музей), фашисты устроили склад, туда и направились пятеро подпольщиков. Двое в «шкуре» – «проверяющие» (немецкий в школе учили на «отлично»), двое «арестованных» и полицай – настоящий: Василия Алтухова устроили работать в полицию, он помогал друзьям с паролями и пропусками. На складе сумели обезвредить почти тридцать фашистов, захватить оружие и обмундирование. Теперь «волчья шкура» им часто помогала: под видом проверяющих ребята обезоружили фашистов, охранявших тюремный госпиталь, где содержались раненые советские офицеры. Девятерых переправили к партизанам, сделав им новые документы. Помогала Женя Федотова, устроившаяся в паспортный стол. Она же спасла и когда над друзьями нависла опасность ареста: подменила адресные карточки подпольщиков и их семей вымышленными фамилиями. Они рисковали собой ради друг друга, ради родного города, ради Победы.

     Мамино сердце
     Рисковали и их мамы, помогая во всём. Хозяйкой явочной квартиры на Речной была Маргарита Еригова – мама Бориса. Учительница физики, ухаживавшая за больным мужем Артёмом, помогающая дочери Елене растить внучку, переживающая о судьбе воевавшего на фронте сына Вадима и угнанной в Германию дочери Людмилы, она всегда находила слова поддержки для ребят, советовала, как лучше поступить. Ценой своей жизни Маргарита Александровна спасла «особую диверсионную».

     Искренне верящая людям, она доверилась и провокаторам, якобы присланным на помощь. Пообещала свести их с ребятами, потом спохватилась, но поздно. Это могло быть провалом. Городской подпольный комитет решил отправить семью Ериговых в лес, но женщина, пытаясь оградить подпольщиков, заявила в полицию, что разоблачила провокаторов – «партизан». Её арестовали. «У фашистов не было никаких улик против семьи Ериговых, – напишет Владимир Енджеяк. – Но Маргариту Александровну не выпустили». Ребята вели наблюдение за фашистскими застенками, разрабатывали операции по освобождению.... Но не успели: однажды Борис увидел грузовик с арестованными. Среди обречённых была и его мать: в рваной рубашке, с распущенными седыми волосами и окровавленным лицом…. Как салют материнским сердцам, памяти Маргариты Александровны через несколько дней прозвучал взрыв – ребята взорвали нефтебазу рядом со станцией.

     Они поклялись в 1941-м «до последнего дыхания быть преданными делу освобождения Родины». И сдержали клятву: освободив родной город, продолжали воевать в действующей армии. Им довелось услышать победные залпы салюта. Не узнал о Победе лишь Борис Еригов: пропал без вести, по другим данным – погиб на подступах к Варшаве. В польском городе Макув Мазовецки есть братская могила, на плите указаны его данные – погиб 16 января 1945-го в Бобино Вельке. Через месяц, 21 февраля, в Германии погиб его старший брат Вадим.
     Ребята Рабочей слободки боролись с врагом во имя Родины. Теряли родных и друзей, страдали, погибали, но всё равно побеждали. Победили!

     Кстати
     Когда освободили Крым, Борису Еригову ещё не исполнилось 18 лет, он рвался на фронт, вместо этого взяли в строительный батальон Черноморского флота – восстанавливать Севастополь. Как ни любил парень Крым, как ни желал скорее восстановить разрушенное, но считал, что негоже ему, молодому, имеющему уже боевой опыт сражений с врагами, отсиживаться в тылу. И… 10 июня 1944-го дезертировал из части. Его вернули через пять дней. Командир батальона капитан Суня Швидкий писал в донесении, сохранившемся в архиве Минобороны страны: «Учитывая, что Еригов Б. А. рождён в 1926 году, в Красной Армии не служил, с приказами и уставами ещё не знаком, военной присяги не принимал, во время оккупации немцами Крыма был в партизанских отрядах, в это время вся его семья расстреляна немцами. Товарищ Еригов ушёл из части с целью при помощи обкома комсомола попасть в действующую армию. Считаю, что дезертирство было совершено неумышленно, и как меру воздействия наложил на него дисциплинарное взыскание – 15 суток ареста».

    Ребячество со стороны парня? Возможно, но иначе Борис Еригов просто не мог, ведь его маму, отца, сестру Лену убили фашисты, и лучшего друга Олега Савватеева тоже. Он пообещал отомстить и сдержал слово, всё же добившись, чтобы в августе 1944-го его отправили на фронт.

      «Муся» – так называл её сынишка, сокращая длинное «мамуся». «Муся» – так звали товарищи по подполью. Александра Андреевна Волошинова, учительница 10-й школы Симферополя. Вместе с мужем Иваном Михайловичем, тоже учителем и подпольщиком, они погибли в конце марта 1944-го, две недели не дожив до освобождения города.

      Семья патриотов
      От Ялтинского шоссе вглубь микрорайона Марьино уходит небольшая, чуть больше полусотни домов, улочка, носящая имя Волошиновых. Подпольщиков Александры Андреевны и Ивана Михайловича и сына их Леонида, зенитчика, участника Сталинградской битвы.

     Борьба партизан и подпольщиков с фашистскими оккупантами началась 3 ноября 1941 года – 75 лет назад – с боя Ичкинского партизанского отряда. А уже 28 ноября командующий 11-й немецкой армией, оккупировавшей за исключением Севастополя полуостров, Эрих фон Манштейн объявил, что действующие в Крыму партизаны «стали реальной угрозой». Через сутки появился приказ «Об организации и методах борьбы с партизанами», был создан специальный штаб по организации антипартизанских действий, его начальник получил широкие полномочия и значительное количество войск. В декабре 1941 года фашисты начали первую масштабную антипартизанскую операцию...

     Сколько разведданных, собранных героями – народными мстителями, передано разведчиками отрядов командованию наших армий, освобождавших Крым. Сколько листовок, газет со сводками Совинформбюро, призывами к борьбе и верой в Победу, выпущено, чтобы не угасала у крымчан надежда на то, что «Крым был и будет советским». Народные мстители – мужчины, по разным причинам не попавшие под мобилизацию, и женщины, мальчишки и девчонки, даже не окончившие школы, крымские герои от мала до велика, вставшие на защиту Родины на оккупированной врагом земле. В память о них установлены стелы – «Крым – край партизанской славы» и памятники в населённых пунктах. Имена всех героев, увы, не на слуху, чьи-то фотографии хранятся в музеях, чьи-то – в семейных альбомах, в память о ком-то остался только освобождённый полуостров, – ни могилы уже ни найти, ни фотокарточки. Они просто все герои, наши земляки, которым мы, нынешние, обязаны возможностью жить под мирным небом на родной земле. Одной из молодых героинь, спасавшей 75 лет назад полуостров от фашистов, была партизанка Люба. Любовь Николаевна Добровольская. Зимой 1943-го она передала карту заминированного Симферополя командующему 4-м Украинским фронтом генералу армии Фёдору Толбухину.

     Цветные проволочки
     Будущая партизанская разведчица родилась 90 лет назад, 3 декабря 1926-го, в семье Никона Григорьевича (позднее в документах женщины писали отчество Николаевна) и Ольги Павловны Добровольских в Херсонской области. Её бабушка по отцовской линии – Ирма Фальц-Фейн – управляла делам заповедника Аскания-Нова, была роднёй его основателя. В Крым семья перебралась в 1933-м, после смерти отца, мама будущей партизанки работала грузчиком в совхозе «Красный», вышла вновь замуж и уехала в Ак-Шеихский (Раздольненский) район. Воспитанием Любы занимался в основном старший брат Андрей – лектор в горкоме партии.
     – Когда началась Великая Отечественная, фашисты оккупировали Крым, стали появляться первые подпольные группы в Симферополе, – рассказывает дочь партизанки Татьяна Величанская. – Маме было 15, когда она вступила в группу комсомольцев-подполыциков Игоря Носенко. Позже по его рекомендации была связной между симферопольцами и отрядами Ак-Шеихского и Ак-Мечетского (Черноморский) районов, сотрудничала с группой словаков, перешедших на сторону крымских партизан, с разведгруппой Красной Армии «Аннушки» – задания ей передавала разведчица Ольга, погибшая за несколько дней до освобождения Крыма. Обо всём этом я узнавала не от мамы - она скромная была, не рассказывала, а вот её боевые товарищи рассказывали, и Николай Антонович Клемпарский. комиссар отряда, и Георгий Леонидович Северский, бывший замкомандующего партизанским движением, они часто у нас бывали. Под легендой «подростка, потерявшего \ маму» 15-летняя девушка собирала разведданные, перерезала кабели телефонной связи, носила листовки в буханке хлеба.

     Однажды, когда перерезала кабель, оставила себе несколько разноцветных проволочек – девчонка же, заколки хотела сделать. Её задержали за эти проволочки, фашисты избивали плёткой с металлическими косичками на конце – шрамы на всю жизнь. Люба молчала, несмотря на пытки. Спас её переводчик, сумевший убедить немцев, что она ещё ребёнок, не могла ничего делать. Полуживую выбросили на свалку, где девушку подобрала жившая неподалёку жена фронтовика Анна Гуляева. «Выходила», спали втроем на одной кровати: мама у стенки, Анна посредине, затем её маленький сын – добрая женщина боялась, чтобы, малыш во сне не толкнул сильно избитую патриотку, Позже Любовь Добровольскую) удалось переправить в лес к партизанам, от эвакуации она отказалась, осталась воевать в 18-м отряде Северного соединения под командованием Алексея Воднёва и комиссара Николая Клемпарского.

     – Работавший там с ней разведчик 51-й армии Пётр Лахтиков, позднее замминистра, торговли в Эстонской ССР, спустя годы после войны встретивший маму, сказал: «Никогда не думал, что кто-то вернётся живым. Ведь я людей посылал на верную смерть», – продолжает дочь партизанки. – «На верную смерть» – это о переходе через линию фронта с фашистской картой минирования Симферополя, которая оказалась в распоряжении партизан – выкрал её румынский антифашист Михаил Михайлеску. Позже в штаб фронта передадут и карту военных объектов в главном городе Крыма, созданную подпольщиком группы «Сокол» Николаем Барышевым. Маму, хрупкую, невысокую, одели в старую фуфайку, в подкладке которой была зашита фашистская карта, и она вновь с легендой «о потерявшейся девочке» двинулась в путь. Время от времени её встречали проводники. Пришлось и Сиваш переходить – илистый залив, вода в котором подчинена направлению ветра. Очень тяжело было – одежда моментально промокла и заледенела.

    Награда и лагерь
     Но справилась со всем: доставила карту. Позже за этот подвиг юную партизанку наградят орденом Красной Звезды. На обратном пути была ранена, контужена, но всё же добралась в отряд. Воевала, в бою на Яман-Таше в январе 1944-го участвовала, несмотря на то, что уже тяжело болела – туберкулёз. Её не могли даже эвакуировать – не долетела бы самолётом. После освобождения Симферополя направили в медпункт, располагавшийся в сарае на улице Карла Маркса, там, худую, остриженную – боролись со вшами, – её разыскал Александр Сербин, тогда собкор «Красной звезды», писавший о подвиге девушки. Помог попасть в санаторий в Гаспре, где удалили больное лёгкое, потом женился на крымской партизанке.
     – Впрочем, жизнь в Москве со знавшим несколько языков собственным корреспондентом газет «Правда», «Известия», под видом журналиста занимавшегося разведдеятельностью на благо нашей Родины, не задалась, женщина уехала работать в Херсонскую область – назначили председателем колхоза в Великих Копанях. За то, что раздала часть зерна колхозным женщинам, чьи мужья погибли на фронте, а дети голодали, осудили на 25 лет, отправив в лагерь, на строительство железной дороги в Монголии, – продолжает дочь. – Руководитель строительства генерал-майор Фёдор Гвоздёвский, прочитав личное дело мамы, забрал её к себе домой – помогать жене по хозяйству. Они очень хорошо к ней относились, но вскоре их перевели в Москву, а маму отправили бригадиром на рубку леса. Отбывали наказание не только политические, но и настоящие бандиты, у них с мамой вышел конфликт - не хотели работать. Несколько раз её чуть не убили, решила бежать – лишь благодаря тому, что генерал Гвоздёвский, узнавший об этом, добился, чтобы по сбежавшей не стреляли, мама выжила. Её потом полностью реабилитировали, пока шли проверки, помогал Александр Сербин, но с ним она не осталась – не хотела портить ему карьеру связью с осуждённой.

     Вернулась в Симферополь, более 30 лет проработала контролёром в пассажирском автоуправлении. В её доме всегда собирались оставшиеся в живых друзья – партизаны. Дочь свято хранит и мамины награды, правда, орден Красной Звезды, изъятый после ареста, так и не вернули, и её партизанский билет, и фотокарточки крымских народных мстителей – героев, уже после войны встречавшихся на местах былых сражений, у могил друзей.