Буквально с момента появления в общественной жизни терроризма как явления всегда были попытки создания универсального согласованного его определения.
     С политической точки зрения, это необходимо сделать для установления возможности международного сотрудничества в борьбе с этим явлением, а, с научной точки зрения, признается необходимость продвигать теоретические разработки, чтобы изучить «сущность терроризма».
    Термин часто используется в качестве ложного «ярлыка», что является общепризнанным и серьезным препятствием для выработки согласованного определения в связи с его субъективным применением (или неприменением) в зависимости от того, в сфере чьих интересов оно находится. Такая ситуация недопустима и сбивает с толку, поэтому требуется более беспристрастный и аналитический подход.

    В наши дни определение терроризма выступает темой, дискуссионной среди политиков и ученых разных стран, которые формулируют разные определения, но при этом все признают как необходимость выработки полноценного универсально согласованного определения, так и практическую сложность данной задачи.

     Полагаем, при формулировании определения понятия терроризма необходимо иметь в виду, что:

    Оценка складывающейся в стране и мире ситуации требует осмысления роли специальных сил и средств, а также медицинской службы различных министерств и ведомств в ликвидации последствий терроризма с использованием особых форм и методов работы.
    В настоящее время в России продолжает действовать не менее двух десятков террористических организаций, в их числе такие, как «Братья мусульмане», «Хизбут-Тахрир», «Бирлик», «Тайба», «Имарат – Кавказ» (действующие во многих регионах). Появляются и новые, ведущие максимально возможную пропаганду по вовлечению в свои ряды новых членов – «ИГИЛ», обещающие покарать нашу страну в том числе посредством совершения террористических актов. Это, несомненно, увеличивает опасность и вероятность актов террора. В последнее время мы имеем примеры их совершения пока в странах Европы.
    В связи с этим нам необходимо сконцентрировать усилия по совершенствованию методик обучения оказанию первой помощи лицам, пострадавшим во время совершения террористических актов.
    Основные мероприятия по обучению оказанию первой помощи должны быть направлены на спасение жизни людей и предупреждение развития у них тяжелых осложнений.
    По различным данным, 50 из 100 погибших из-за несчастных случаев в мирное время могли бы выжить, если бы получили первую помощь на месте происшествия, террористического акта, а самую первую помощь им могли бы оказать те, кто был рядом с ними, но получил меньшие повреждения и был способен ее оказать.
Следовательно, каждый имеет право на получение экстренной медицинской помощи, в том числе и доврачебной. Каждый, кто может оказать такую помощь – имеет право ее оказывать.
    По нашему мнению, с ростом не только числа угроз террористических актов, но и самих террористических актов не вызывает сомнений необходимость практически стопроцентного обучения приемам оказания первой помощи следующих категорий населения и персонала:

    Но при этом в аспекте решения данного вопроса возникают сложности не только у лиц, обязанных оказывать первую помощь, но и у медицинских работников.
    Государство должно на законодательном уровне четко сформулировать аспекты, связанные с оказанием первой помощи, особенно в условиях совершения террористических актов – что, где, чем, кем и в какое время. Исходя из этого требуется создать программу подготовки – общую для всех структур, сотрудники которых по долгу службы или месту работы могут оказаться причастными к помощи пострадавшим, а может быть и окажутся единственными, кто сможет им помочь.
    До настоящего времени в России, как и в мире, нет единой системы оказания первой помощи лицами без медицинского образования.
    Не выработано, впрочем, и ни одного общего определения понятия оказания первой помощи, используются различные подходы к интерпретации его названия.
    В связи с этим сразу оговоримся, что поэтому в статье и встречаются ее разные определения (первой помощи).
    В нашей стране нелегкая задача своевременного оказания догоспитальной помощи, по сложившемуся стереотипу, в большинстве случаев возлагается на службу скорой медицинской помощи. При этом не учитывается, что «скорая медицинская помощь» – термин в Российской Федерации весьма условный.
     Бригада в городе прибывает на место происшествия в лучшем случае через 15-20 минут, оказание помощи на месте происшествия может занимать 10-20 минут, доставка пострадавшего в стационар тоже требует дополнительного времени и в среднем в крупных городах составляет 25-30 минут.
    Поэтому, не умаляя роль скорой медицинской помощи, необходимо признать исключительную важность значения первой помощи, оказываемой сотрудниками, очевидцами и другими лицами в первые минуты после ранения или травмы. Несомненно, сложности с оказанием помощи будут, ведь диагноз на месте не всегда могут поставить даже врачи.
    Способы и методы первой медицинской помощи при терактах должны состоять из четырех элементов:

     Деятельность вооруженных формирований, действующих незаконно, на современном этапе выступает одним из долгосрочных факторов дестабилизации социально-политической обстановки в регионах нашей страны, особенно на Кавказе. Разрастание вооруженных формирований, действующих незаконно, выливается в широкомасштабное вооруженное насилие, становится опасным явлением распространения терроризма. Запаздывание с принятием правовых мер против вооруженных формирований, действующих незаконно, обусловливает необходимость военного подавления этих структур, сопряженного с несоизмеримыми потерями в виде человеческих жертв, материального и морального ущерба.
    Угроза увеличения количества незаконных вооруженных формирований существует, что требует от государства принятия последовательных и незамедлительных мер, направленных на снижение числа подобных преступных групп.
Так, в Стратегии национальной безопасности РФ до 2020 г. отмечается, что важными источниками угроз национальной безопасности являются: «деятельность террористических организаций, группировок и отдельных лиц, направленная на насильственное изменение основ конституционного строя РФ, дезорганизацию нормального функционирования органов государственной власти (включая насильственные действия в отношении государственных, политических и общественных деятелей), уничтожение военных и промышленных объектов, пред-приятий и учреждений, обеспечивающих жизнедеятельность общества, устрашение населения, в том числе путем применения ядерного и химического оружия либо опасных радиоактивных, химических и биологических веществ» [22].
     В связи с этим совершенствование реагирования (пресечение на стадии приготовления или покушения) на преступления террористического характера, улучшение координации и взаимодействия со стороны правоохранительных органов, а также профилактика данных преступлений остаются ключевыми задачами, стоящими перед Российским государством.
Президент Российской Федерации В.В. Путин 2 ноября 2013 г. подписал Федеральный закон «О внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ» № 302-ФЗ, который направлен на формирование комплексной системы противодействия террористической деятельности.
     Данный документ вносит изменения в семь нормативно-правовых актов, в том числе в ГК РФ, УК РФ, УПК РФ, федеральные законы: «Об оперативно-розыскной деятельности» от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ, «О противодействии легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма» от 7 августа 2001 г. № 115-ФЗ, «О противодействии терроризму» от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ и «О внесении изменений в статьи 188 и 189 Уголовного кодекса РФ» от 7 мая 2002 г. № 50-ФЗ.
     Кроме того, как справедливо отмечают В. Киршин и Ф. Багаутдинов, следует пересмотреть общие основания и подходы к такому деянию, как вовлечение несовершеннолетнего в совершение преступления (ст. 150 УК РФ). Максимальное наказание за него предусмотрено в виде лишения свободы на срок от 5 до 8 лет (ч. 4) – в случае вовлечения несовершеннолетнего в преступную группу или в совершение тяжкого или особо тяжкого преступления. Этого явно недостаточно [9; 10, с. 32].
Таким образом, одна из важнейших задач органов полиции в сфере предупреждения рецидивной преступности несовершеннолетних – выявление лиц, которые вовлекают подростков в криминальную деятельность. Научными исследованиями установлено, что у 20-25% лиц, совершивших общественно опасные деяния в возрасте от 10 до 13 лет, происходит укрепление стереотипов антиобщественного поведения, ведущих к усилению асоциальных мотивов, расширению направленности мотивации и сферы потенциальной реализации в преступном поведении. При этом их мотивация приближается к «взрослой», а влияние возрастных особенностей минимизируется.
     Исследования показывают, что примерно 70-80% рецидивистов, начавших преступную деятельность в раннем возрасте с краж, в дальнейшем совершают более тяжкие преступления. На данном временном отрезке они совершают многочисленные общественно опасные деяния, содержащие признаки кражи и грабежа, а также более тяжкие посягательства [1, с. 28].
Криминализация преступности несовершеннолетних становится основной проблемой на государственном уровне, что подтверждается принятием ряда нормативных документов, необходимых для стабилизации сложившейся ситуации.
Например, Указом Президента РФ от 1 июня 2012 г. № 761 утверждена Национальная стратегия действий в интересах детей на 2012-2017 гг. [21] в целях формирования политики по улучшению положения детей в соответствии с Конвенцией о правах ребенка [11].
     Подписав Конвенцию о правах ребенка и иные международные акты в сфере обеспечения прав детей, указывается в Стратегии, Российская Федерация выразила приверженность к участию в усилиях мирового сообщества по формированию среды, комфортной и доброжелательной для жизни детей.
Вместе с тем проблемы, связанные с созданием комфортной и доброжелательной для жизни детей среды, сохраняют свою остроту и далеки от окончательного решения. Остро стоят проблемы подростковой организованной преступности, алкоголизма, наркомании и токсикомании.
Названные обстоятельства побуждают законодателя к активной нормотворческой деятельности в сфере профилактики преступности несовершеннолетних, а правоприменителя – к внимательному анализу реализуемых мер [13, с. 42].
В связи с этим представляет интерес постановление Пленума Верховного Суда РФ от 1 февраля 2011 г. № 1 «О судебной практике применения законодательства, регламентирующего особенности уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних» [7; 12]. Следует также отметить, что название указанного постановления вполне соответствует его содержанию.
     В последнее время все больше становится случаев вовлечения несовершеннолетних в вооруженные, боевые, террористические организации, их используют в качестве смертников, дают им в руки оружие и т.д. Руками детей совершаются опасные и тяжкие преступления.
     С учетом изложенного, на наш взгляд, следует предусмотреть в статьях: 208 (организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем), 209 (бандитизм), 210 (организация преступного сообщества (преступной организации), 212 (массовые беспорядки), 282.1 (организация экстремистского сообщества) и некоторых других специальную часть, усиливающую уголовную ответственность за вовлечение несовершеннолетних в совершение этих преступлений.
Кроме того, ст. 63 (п. «д» ч. 1) УК РФ в качестве отягчающего наказание обстоятельства признает привлечение к совершению противоправных действии лиц, не достигших возраста, с которого наступает уголовная ответственность. Полагаем, что отягчать наказание должно привлечение к совершению противоправных действий любого лица, не достигшего совершеннолетнего возраста [10, с. 32].
    Отметим, что по действующему уголовному законодательству субъектом организации вооруженного формирования, действующего незаконно, либо участия в этой организации является физическое дееспособное лицо (гражданин Российской Федерации, иностранный гражданин, лицо без гражданства), достигшее 16-летнего возраста. При этом несовершеннолетние участники незаконного вооруженного формирования в возрасте от 14 до 16 лет могут нести ответственность за некоторые преступления, перечисленные в ч. 2 ст. 20 УК РФ.
    Однако в юридической литературе бытует точка зрения [20; 4] о необходимости установления 14-летнего возраста, с которого наступает уголовная ответственность по ст. 208 УК РФ.
В соответствии со статьями 19, 20 УК РФ, п. 1 ч. 1 ст. 421, ст. 73 УПК РФ установление возраста несовершеннолетнего обязательно, поскольку его возраст входит в число обстоятельств, подлежащих доказыванию, является одним из условий его уголовной ответственности.
    Лицо считается достигшим возраста, с которого наступает уголовная ответственность, не в день рождения, а по его истечении, т.е. с ноля часов следующих суток. При установлении возраста несовершеннолетнего днем его рождения считается последний день того года, который определен экспертами, а при установлении возраста, исчисляемого числом лет, суду следует исходить из предлагаемого экспертами минимального возраста такого лица (п. 5 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 01.02.2011 г.).
    Необходимо помнить, что согласно ч. 2 ст. 9 УК РФ возраст уголовной ответственности, являющийся обязательным признаком субъекта преступления, определяется на момент совершения действия или бездействия, независимо от времени наступления вредных последствий.
    При установлении возраста уголовной ответственности в ст. 20 УК РФ в первую очередь в расчет принимаются этапы формирования и социализации личности, расширения круга общественно значимых связей и отношений лиц несовершеннолетнего возраста и приобретение ими социального опыта. Установление общего 16-летнего возраста уголовной ответственности, что закреплено в ч. 1 ст. 20 УК РФ, а за отдельные преступления – с 14-летнего возраста (ч. 2 ст. 20 УК РФ), можно рассматривать как одну из особенностей наступления уголовной ответственности лиц, не достигших совершеннолетия [20].
    По мнению В.М. Давыденко, те, кто предлагают понизить возрастной предел уголовной ответственности, мотивируют это следующим: опасность многих преступлений настолько очевидна, а их запрещенность – общеизвестна, что это способны понимать и понимают подростки значительно моложе 14-16 лет, а совершение этих деяний лицами такого возраста – не редкость [8; 9, с. 35].
    Означенная позиция встречает возражения, которые опираются на явные факты: понижение возраста уголовной ответственности повлечет криминализацию основного массива деяний, а социально-экономические изменения последних десяти лет привели к тому, что досуг детей не организован, дети принадлежат сами себе, выросло число малообеспеченных семей, встала проблема беспризорности несовершеннолетних и мы не имеем морального права вменять им в вину совершение преступлений [ 18, с. 82, 119, 142; 14, с. 14, 42].
    Однако, как отмечает П. Агапов, подавляющее большинство участников вооруженных формирований, действующих незаконно, – лица мужского пола. В основном это молодые люди (средний возраст — 27,5 лет) с низким образовательным уровнем (во многих случаях отсутствует даже полное среднее образование), как правило, нигде не работающие. Соответственно, их участие в преступных структурах детерминировано желанием заработать деньги для себя и своей семьи; многие члены незаконных вооруженных формирований – это лица женатые и имеющие на иждивении детей.
    Еще один элемент социально-демографической характеристики участников вооруженных формирований, действующих незаконно, – это национальность. Обратим внимание на тот факт, что в подавляющем большинстве случаев ими являются лица «кавказской национальности» [2].
     При этом несовершеннолетние, не достигшие 18-летнего возраста, все чаще становятся пособниками в совершении преступлений вооруженными преступными формированиями.
    Вопрос о пособничестве всегда остро стоял не только перед законодателем, но и перед правоохранительными органами.
Согласно п. 5 ст. 33 УК РФ пособником признается лицо, содействовавшее совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий, а также лицо, заранее обещавшее скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно лицо, заранее обещавшее приобрести или сбыть подобные предметы.
    Таким образом, если организация либо участие в организованной группе предусмотрено законом в качестве самостоятельного преступления (статьи 208, 209, 210, 282.1 УК РФ), то действия организаторов и участников подобной группы подлежат квалификации по совокупности преступлений, предусмотренных указанными статьями уголовного закона, и статьями, устанавливающими ответственность за конкретные преступления, совершенные организованной преступной группой.
    В частности, в ч. 3 ст. 205.1 УК РФ закреплена ответственность за пособничество в совершении преступления, предусмотренного только ст. 205 УК РФ.
     Легальное толкование понятия пособничества дано в п. 1.1 примечания к ст. 205.1 УК РФ, согласно которому под пособничеством понимаются умышленное содействие совершению преступления советами, указаниями, предоставлением информации, средств или орудий совершения преступления либо устранением препятствий к его совершению, а также обещание скрыть преступника, средства или орудия совершения преступления, следы преступления либо предметы, добытые преступным путем, а равно обещание приобрести или сбыть такие предметы. Закрепление данной статьи в уголовном законодательстве не могло не вызвать научные дискуссии в юридической литературе.
    По мнению А.А. Арутюнова, террористический акт (ст. 205 УК РФ), как правило, совершается в соучастии. Действия каждого соучастника будут при этом квалифицироваться со ссылкой на ст. 33 УК РФ. В чем же тогда смысл введения ст. 205.1 УК РФ, в которой описываются определенные действия соучастников при совершении террористического акта?
    Фактически ст. 205.1 УК РФ дублирует положения ст. 33 УК РФ применительно к преступлениям террористического характера. Отличие состоит в том, что ст. 205.1 УК РФ предусматривает наказание. Действия подстрекателей, пособников совершения, например, террористического акта (ст. 205 УК РФ), подлежат квалификации по п. «а» ч. 2 (квалифицирующий признак – группа лиц по предварительному сговору или организованная группа) ст. 205 УК РФ и наказываются лишением свободы на срок от 10 до 20 лет» [5].
    В.И. Гладких также отмечает, что не поддается разумному объяснению включение в ст. 205.1 УК РФ части третьей, предусматривающей самостоятельную ответственность за пособничество террористической деятельности, смысл которого раскрывается в примечании к ст. 205.1 УК РФ, причем содержание примечания почти буквально повторяет определение пособника, содержащееся в ч. 5 ст. 33 Общей части УК РФ [8, с. 16].
““““Можем предположить, что буквальный повтор этой части в антитеррористической ст. 205.1 нужен для того, чтобы можно было «в целях усиления уголовной ответственности» пособников терроризму привлекать их «к уголовной ответственности без использования ст. 33 УК РФ».
    Несколько иная ситуация складывается в отношении ч. 2 ст. 208 УК РФ. В юридической литературе, посвященной исследованию организованных форм преступности, встречаются мнения о необходимости включить в ст. 35 УК РФ такие понятия, как: «банда», «вооруженное формирование, действующее незаконно» и др. [16, с. 17; 23, с. 9-10].
    По нашему мнению, достаточных оснований для этого нет. Это обусловливается тем, что положения Общей части уголовного закона (ст. 35 УК РФ) являются базовыми для нормативного определения форм соучастия особого рода в Особенной части. В свою очередь, было бы желательно «увязать» каждую разновидность преступного объединения с конкретной формой соучастия, закрепленной в ст. 35 УК РФ.
    Так, исходя из смысла ст. 208 УК РФ непонятно, к какой форме соучастия законодатель относит вооруженное формирование, незаконно действующее. В этом случае обязанность определения формы соучастия (как и толкования большинства признаков ст. 208 УК РФ) зависит от правоприменительных органов. И, как показывает следственная практика, такая «недосказанность» нормы об ответственности за организацию и участие в незаконно действующем вооруженном формировании негативно сказывается на ее применении [2; 3].
    Как отмечает Д. Молчанов, законодатель в ч. 5 ст. 33 УК РФ ограничился перечнем возможных форм пособничества, не расширив (что было бы правильнее) понятие формы пособничества формулировкой «а равно иным образом содействовавшее совершению преступления». Таким образом, вооружение кого-либо для совершения преступления охватывается формулировкой «содействовавшее совершению противоправного действия предоставлением средств или орудий совершения преступления». Подготовка же кого- либо к совершению преступления может в отдельных случаях рассматриваться как содействие совершению преступления «советами, указаниями, предоставлением информации», однако, думается, что в целом понятие подготовки шире.
    В ряде случаев подготовка также может быть расценена как пособничество преступлению. Например, при физических тренировках исполнителя преступления, если тренер осознает, для чего он готовит лицо; его совет, допустим, о том, что преимущественно следует развивать ту или иную группу мышц, нужных для соответствующей преступной деятельности, означает содействие совершению противоправных действий советами, указаниями, т.е. пособничество [14; 15, с. 35].
    Следовательно, в случае, если лицо, не являясь членом незаконного вооруженного формирования, выполняет отдельные просьбы, поручения руководителя или кого-либо из участников данной вооруженной преступной структуры, совершенное должно квалифицироваться по ч. 5 ст. 33 и соответствующей части ст. 208 УК РФ как пособничество организации вооруженного формирования, действующего незаконно, либо участие в нем. При этом лицу должно быть достоверно известно, что оно оказывает содействие вооруженному формированию (объединению, отряду, дружине или иной группе), не предусмотренному федеральным законом.
     Вместе с тем нельзя поддержать позицию А.В. Бриллиантова, считающего, что подобного
рода совокупность преступлений возможна только в тех случаях, когда пособнические действия в совершении конкретного преступления выражаются в вооружении, обучении либо финансировании акта терроризма. Во всех остальных случаях совокупность преступлений будет отсутствовать, а деяние виновного следует квалифицировать только как пособничество в совершении конкретного преступления террористического характера [6, с. 2]. Подобная позиция представляется нам не вполне обоснованной.
     На наш взгляд, наряду с указанными действиями и вовлечение, и склонение, и вербовка, достигшие цели, т.е. когда другое лицо, поддавшись воздействию, совершает преступление террористического характера, также образуют идеальную совокупность: исполнительство в отношении вовлечения, склонения, вербовки и пособничества (подстрекательства) к тем деяниям, которые были совершены вовлеченным в террористическую деятельность лицом.
     Таким образом, при подобном варианте квалификации не нарушаются положения ст. 6 УК РФ, а, напротив, реализуются требования закона о принципе вины (ст. 5 УК РФ) и об основании уголовной ответственности (ст. 8 УК РФ) [19, с. 194].
     Резюмируя вышесказанное, мы можем сделать следующие выводы.
     За последние десять лет сделаны серьезные шаги в совершенствовании антитеррористической правовой базы. Так, антитеррористическая политика России нашла свое отражение в Концепции противодействия терроризму в Российской Федерации и в Стратегии национальной безопасности РФ до 2020 г. Одной из задач указанных концепций является привлечение к уголовной ответственности субъектов террористической деятельности в соответствии с российским законодательством. В связи с этим практика применения уголовного законодательства в сфере противодействия преступлениям террористического характера сталкивается с проблемными моментами, связанными с квалификацией вовлечения несовершеннолетнего в преступную группу.
    Среди рассматриваемых проблем квалификации вовлечения несовершеннолетних за совершение преступлений, предусмотренных ст. 208 УК РФ «Организация незаконного вооруженного формирования или участие в нем», можно выделить следующие:
      а) не применяются или применяются с нарушением правила квалификации, предусматривающие конкуренцию общих и специальных норм УК РФ, конкуренцию части и целого, конкуренцию двух специальных норм уголовного закона, а также правила квалификации, регламентирующиеся ст. 34 УК РФ «Ответственность соучастников преступления» по совокупности составов;
     б) возникают сложности, если преступления, предусмотренные ст. 208 УК РФ, в результате действий по ст. 205.1 УК РФ будут совершены, в итоге образуется совокупность преступлений: по ст. 205.1 УК РФ и соучастие в соответствующем преступлении, предусмотренном ст. 208 УК РФ.
    Таким образом, действия лица, склоняющего другое лицо к участию в террористической организации, не должны быть квалифицированы так же, как и вовлечение лица в совершение преступления террористического характера. Дело в том, что, как показывает практика, не всякое вооруженное формирование, действующее незаконно, или преступное сообщество могут иметь своей целью совершение терроризма.

Госдума приняла в первом чтении законопроекты, предусматривающие ряд изменений и дополнений в действующее российское законодательство в целях усиления защиты граждан и общества от терроризма.
     Напомним, что пакет "антитеррористических" законопроектов включает в себя три документа, направленных на ужесточение ответственности за терроризм, на защиту прав граждан и упорядочение распространения информации и обмена данными между пользователями в сети "Интернет", на противодействие отмыванию доходов и финансированию терроризма.
    Так, законопроектом № 428889-6 "О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации" предусмотрено: